Становление и развитие дискурса международного гуманитарного права в XIX веке: Роль России

10 декабря 2020

Публикации

Татьяна Владимировна Вербицкая,

научный сотрудник Государственного архива Свердловской области

 

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ДИСКУРСА МЕЖДУНАРОДНОГО ГУМАНИТАРНОГО ПРАВА В XIX ВЕКЕ: РОЛЬ РОССИИ

 

В работе изучаются особенности эволюции понятийного аппарата о защите жертв войны как основа для становления и развитии международного гуманитарного права с середины XIX в. Установлено, что Россия играла весомую роль в формировании законов и обычаев войны, облегчении участи раненых и больных в действующих армиях, в качестве средства мягкой силы, позволявшего ей укреплять свои позиции ведущего игрока на мировой арене, достигнутые дипломатическими и военными инструментами. Выявлены и изучены особенности содержания мирных договоров, международных соглашений, стороной которых являлась Россия как держава, активно вовлеченная в межгосударственные процессы. Определено, что Россия принимала все зависящие от нее меры для облегчения участи военнопленных, как иностранных военнопленных на ее территории, так и российских военнослужащих, попавших в плен, что способствовало развитию дискурса международного гуманитарного права. Исследование особенностей дискурса международного гуманитарного права осуществлено посредством анализа санитарных норм, положений о содействии в налаживании почтовой связи в местах вооруженных конфликтов, репатриации военнопленных, об устранении из применения средств ведения войны, приносящих чрезмерные страдания. Автор приходит к выводу, что вклад России в формирование дискурса о защите жертв войны в качестве основы норм международного гуманитарного права весомен и ценен.

 

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 20-414-660001 р_а История развития и эволюция формирования международной субъектности Свердловской области.

 

Ключевые слова: военнопленные, международные отношения, внешняя политика, вооруженные конфликты, формирование терминологии о защите жертв войны.

 

Становление международного гуманитарного права в 60-х гг. XIX в. было подготовлено длительным процессом формирования дискурса о защите жертв войны, постепенно кристаллизирующегося в текстах мирных договоров и соглашений государств об облегчении участи военнопленных, раненых и больных в действующих армиях. Государства Европы были заинтересованы в развитии данного процесса, наделявшего их еще одним значимым инструментом защиты их национальных интересов, позволяющего улучшить положение попавших в плен военнослужащих государства, сохранять контроль над ситуацией в местах ведения войны, в том числе посредством налаживания почтовой связи. Россия, имеющая на протяжении веков активную внешнюю политику, сопряженную с вооруженными конфликтами, стремилась к развитию дискурса международного гуманитарного права в качестве невоенного средства укрепления ее позиций на мировой арене, наряду с дипломатическими инструментами.

 

Следует отметить, что понятие плена и обычая выкупа военнопленных стало актуальным для России задолго до появления идей о гуманности к комбатантам (Нагорная, 2014, 8). Россия издавна стремилась принять меры по облегчению участи военнопленных, их репатриации. В частности, самостоятельный раздел, посвященный военнопленным, содержится в Договорах Руси с Византией 912 г. и 945 г. В этом разделе говорится, что как Русь, так и греческая сторона примут меры по выкупу и возвращению на родину военнопленных: «если на войне кто будет взят греками все равно пусть возвратится он в свою страну и отдана будет за него цена его, существующая по обычным торговым расчетам (История, 2003, 9). Исследователи отмечают также наличие таких терминов, как «плен», «попасть в плен», «выкуп», «возвращение», свидетельствующих о появлении и формировании дискурса об облегчении участии раненых, больных и в иных исторических документах Киевской Руси 1229 г., 1440 г., 1606 г. (Толстых, 2003, 159).

 

Поскольку Россия всегда играла активную роль на международной арене, то вопрос об облегчении участи военнопленных, членов их семей не утрачивал своей актуальности, что обуславливало совершенствование терминологического аппарата законов и обычаев войны. Именно поэтому к XVIII в. в договорах России о мире с другими державами уже стали привычными положения о судьбе людей (и их имущества), когда в результате военных действий меняется принадлежность той или иной территории, и об участи военнопленных. Например, в артикуле 1 Кючук-Кайнарджийского мирного договора России и Турции говорится о том, что все пленные, в том числе находящиеся на галерах и в темницах, изгнанные и ссылочные, на взаимной основе возвращаются на родину; каждому из пленных возвращаются его чины и звания; все эти люди находятся под покровительством законов и обычаев: «дозволяют обе стороны взаимную амнистию и общее прощение всем тем подданным без всякого отличия, каким бы то образом ни было, которые сделали какое-либо против одной или другой стороны преступление, освобождая на галерах или в темницах находящихся, позволяя возвратиться как изгнанным, так и ссылочным, и обещая после мира возвратить оным все чести и имения, коими они прежде пользовались, не делая и не допуская прочих делать им какие-либо ненаказуемые ругательства, убытки или обиды, под каким бы претекстом то ни было, но чтобы каждый из них мог жить под охранением и покровительством законов и обычаев земли их равным образом с своими соотчичами» (Кючук-Кайнарджийский мирный договор, 1992, 45–49). О развитии дискурса международного гуманитарного права свидетельствуют такие термины, используемые в анализируемом мирном договоре, как «не допуская обиды [военнослужащим] под каким бы претекстом ни было», «покровительство законов и обычаев земли», «чести и имения [военнослужащих]». Исследователями также отмечается и формирование большого массива документов Министерства внутренних дел России, касающихся условий содержания военнопленных после Отечественной войны 1812 г. (Бессонов, 1999, 19), в текстах которых содержатся аналогичные формулировки о репатриации военнопленных, недопущении оскорбления чести военнослужащих, учете их званий и заслуг на поле боя.

 

К XIX веку развитие дискурса международного гуманитарного права привело к тому, что включение в мирные соглашения положений о судьбе людей после завершения войны становится нормой. Так, изучение содержания мирных договоров России XIX в. (завершивших Русско-шведскую (1808–1809 гг.), русско-турецкие (1806–1812, 1828–1829, 1877–1878 гг.), Польско-русские (1831 г.), Крымскую (1853–1856 гг.) войны), позволяет прийти к выводу, что эту тенденцию Россия восприняла как должное и стала включать в двусторонние соглашения положения об участи военнопленных (Самович, 2011, 2). Так, в частности, в ст. 11 Сан-Стефанского мирного договора с Турцией 1878 г. содержится положение о том, что будет создана турецко-болгарская комиссия под наблюдением русских комиссаров, которая в течение недели будет решать споры об имуществе; оставшееся невостребованным имущество будет продано и деньги направятся на помощь вдовам и сиротам, пострадавшим от военных действий (Сан-Стефанский прелиминарный мирный договор, 1878, 11). Анализ положений этого международного соглашения позволяет определить, что терминологический аппарат законов и обычаев войны успешно развивается: в документе появляются такие понятия, которые в более ранних актах не встречались, как «третейское решение [территориальных споров]», «сообразно основаниям международного права и обычаям», «подданные будут пользоваться положением, сообразным с общими началами международного права», «право провозить почту и телеграфную линию», «жители, пострадавшие от последних событий», «вознаграждение за войну».

 

Интенсификации в развитии дискурса международного гуманитарного права существенным образом способствовал процесс кодификации положений двусторонних соглашений государств о мире, посвященных военнопленным, в многосторонние международные конвенции. Так, в 1864 г. на конференции 16 европейских стран, была разработана и принята Женевская конвенция об улучшении участи раненых и больных войнов в действующих армиях; в 1868 г. положения этой конвенции были распространены и на морскую войну. В октябре 1868 г. в Санкт-Петербурге, по инициативе правительства Российской империи, состоялась конференция, посвящённая обсуждению разработки законов войны, по итогам которой принята Санкт-Петербургская декларация 1868 г. «Об отмене употребления взрывчатых и зажигательных пуль». Термины, используемые в данном документе позволяют установить, что к этому моменту сформирована весомая база для становления международного гуманитарного права в современном виде: «потребности войны останавливаются перед требованием человеколюбия», «без пользы увеличивает страдания людей», «уменьшение бедствий войны». Также по инициативе Российской империи 17 апреля 1874 г. европейские государства были приглашены на Брюссельскую конференцию, проходившую с 15 июня по 15 августа 1874 г. в целях кодификации законов и обычаев войны (Толстых, 2004, 41). Данная конференция прошла успешно, поскольку, как позволяет установить анализ вышеприведенных формулировок Санкт-Петербургской декларации 1868 г. законы и обычаи войны стали восприниматься как повсеместно применяемую распространенную практику поведения держав в вооруженных конфликтах. Исходя из изложенного, Россия содействовала становлению и развитию дискурса законов и обычаев войны об облегчении участи военнопленных, их репатриации, недопустимости причинения чрезмерных страданий, что способствовало развитию международного гуманитарного права посредством кодификации положений двусторонних соглашений о мире. Во-первых, Россия обеспечивала включение в двусторонние договоры о мире с ее участием нормы, посвященные улучшению участи военнопленных, раненых, иных лиц, пострадавших от войны, чем обусловила тенденцию наличия норм об участи военнопленных в мирных договорах европейских держав; во-вторых, Россия выступила инициатором кодификационной работы по принятию конвенций в области законов и обычаев войны, тем самым положив начало тому, чтобы гуманитарное право стало важнейшей отраслью международного права.

 

Нельзя не отметить вклад и российских ученых-правоведов в становление понятий законов и обычаев войны и четкого определения их содержания. Со второй половины XIX в. работы Д. И. Каченовского, основной идей которого и была кодификация законов и обычаев войны (Каченовский, 1859, 12), М. Н. Капустина (Капустин, 1863, 45), Ф. Ф. Мартенса, значительная часть научных достижений которого легла в основу Конвенции о законах и обычаях сухопутной войны 1864 г. (Мартенс, 1874, 35) , В. А. Незабитовского (Незабитовский, 1862, 67), А. М. Ладыженского, внесшего немалый вклад в определение понятия нейтрального государства и изучение особенностей его статуса, (Ладыженский, 1917, 23), М. А. Таубе, указывающего в своих работах на важность процесса кодификации дискурса международного права для его развития, (Таубе, 1894, 173) отражали важность принятия мер по достижению единообразности в понимании основных терминов законов и обычаев войны, таких, как гуманизация вооруженных конфликтов, улучшение участи раненых, военнопленных, людей, пострадавших от вооруженных конфликтов.

 

Свидетельствует также и о роли России (и соответственно Пермской губернии, Верхотурского и Екатеринбургского уездов) в развитии понятийного аппарата международного гуманитарного права переписка А. Н. Демидова с А. Дюнаном, содержащаяся в Государственном архиве Свердловской области. Так, в письме А. Дюнану 29 сентября 1863 г. А.Н. Демидов выражает основателю Красного Креста глубокую признательность за создание книги «Битва при Сольферино» и указывает, что данная работа проникнута гуманизмом времени и что он разделяет идею автора о возможности постепенного принятия мер, направленных на улучшение положения раненых. А. Н. Демидов отмечает, что Правительство Российской империи уже немало сделало для улучшения участи военнопленных (ГАСО, 1863, 27–27 об). В письме А. Дюнану от 26 октября 1863 г. А.Н. Демидов сообщает, что «эпохе, проникнутой духом милосердия и гуманизма по отношению к военнопленным и раненым, соответствует деятельность Международного Комитета Красного Креста и его участников». Он также сообщает о том, что вместе с доверенными лицами в Вене, Париже и Константинополе, удалось облегчить участь военнопленных, как для россиян на Западе, так и для иностранных военнопленных на территории Российской империи (организация переписки с семьями, отправка денег, материальная помощь) (ГАСО, 1863, 66–67). В письме Г. Муанье от 13 октября 1863 г. А. Н. Демидов выражает благодарность за приглашение на международную конференцию, на которой обсуждались положения конвенции 1864 г. об улучшении участи раненых и больных войнов в действующих армиях и указывает на важность деятельности комитетов санитарной помощи (ГАСО, 1863, 91–92 об). Также в переписке с супругой, 11 ноября 1863 г. А. Н. Демидов сообщает о том, что А. Дюнан сопровождал его в Россию и что А. Н. Демидов содействовал публикации «Битвы при Сольферино» (ГАСО, 1863, 70). Более того, одним из мероприятий подготовки к бракосочетанию Анатолия Николаевича Демидова и Матильды де Монферран явилось создание фондов помощи малоимущим семьям, оставшимся без кормильца, погибшего на войне, как в Санкт-Петербурге, так и при правительстве Пермской губернии (ГАСО, 1840, 123). Таким образом, из данной переписки А. Н. Демидова, который был служащим Канцелярии его Императорского Величества, следует, что формирование и развитие дискурса международного гуманитарного права, воплощение инициатив по улучшению участи военнопленных, раненых, является порождением духа эпохи, своевременной тенденцией, которой российское правительство содействовало и внедряло меры по облегчению жизни военнопленных. Также одобрялась и поддерживалась и деятельность Международного Комитета Красного Креста. А. Н. Демидов, который, став принцем Сан Донато, всегда подчеркивал, что родом из Пермской губернии. Поэтому, изучив благодаря общению с А. Дюнаном практику функционирования Красного Креста, А. Н. Демидов принимал меры по внедрению таких же организаций помощи нуждающимся в Санкт-Петербурге и Пермской губернии. Так, в том числе благодаря А. Н. Деминову, Россия играла важнейшую роль в том, чтобы дискурс гуманитарного права на мировой арене стал обычной повсеместно распространяемой практикой международного общения. Принятие мер по улучшению участи раненых и больных (включая взаимодействие с этой организацией и ее основателями и участниками), осуществлялось затем и в российских губерниях (в первую очередь в Санкт-Петербурге и Пермской губернии), что свидетельствует о понимании гуманитарного права как важной и необходимой сферы государственного управления и международной жизни.

 

Таким образом, момент появления международного гуманитарного права в 60-х гг. XIX в. был обусловлен длительным периодом подготовительной работы по постепенному и формированию понятийного аппарата законов и обычаев войны. Развитие дискурса международного гуманитарного права как средства мягкой силы, позволяющего укреплять позиции на мировой арене наряду с дипломатическими и военными инструментами являлось важнейшим предметом интереса на мировой арене России как державы, всегда игравшей ведущую роль в решении межгосударственных проблем. Россия была заинтересована в развитии международного гуманитарного права по двум важным причинам: во-первых, необходимо было решать вопрос о содержании иностранных военнопленных на территории России и российских военнопленных за рубежом на взаимной основе; во-вторых, гуманитарная деятельность в отношении военнопленных, осуществляемая в том числе через международные организации (Международный Комитет Красного Креста) и налаживание каналов почтовой связи позволяет сохранять контроль над ситуацией в зоне военных действий. Роль России в том, чтобы укрепился и повсеместно распространился дискурс международного гуманитарного права (в мирных соглашениях, законах и обычаях войны), значима благодаря ее активной внешней политике, позволяющей ее добиваться защиты национальных интересов на мировой арене, благодаря применению комплекса имеющихся в ее арсенале инструментов. Именно поэтому такие термины, как запрещение средств ведения войны, приносящих чрезмерные страдания, защита жертв войны, стали в настоящее время общеизвестным понятийным аппаратом, благодаря роли России во введении в действие санитарных норм, предназначенных для улучшения условий содержания военнопленных, и принятии мер по отказу от использования некоторых видов оружия.

 

Литература

 

1. Бессонов В. А. Нормативные документы, определявшие содержание военнопленных в Российской империи в 1812 г. // Материалы VII Всероссийской научной конференции «Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Проблемы» 1998 г. Бородино, 1999. С. 12–23.

2. ГАСО. Ф. 1 Оп. 1 Д. 2109 (на фр. яз). Пер. Новиковой У.М.

3. ГАСО. Ф. 102 Оп. 1 Д. 208 (на фр. яз).

4. История отечественного государства и права: сборник документов. Екатеринбург: Изд-во УрГЮА, 2003.

5. Капустин Н. М. О значении национальности в международном праве. М., 1863.

6. Каченовский Д. И. Взгляд на историю политических наук в Европе». М., 1859.

7. Кючук-Кайнарджийский мирный договор между Россией и Турцией от 10 июля 1774 г. // Под стягом России: Сборник архивных документов. М., Русская книга, 1992. С. 45–49.

8. Ладыженский А. М. Юридическая природа постоянно-нейтрального государства. М., 1917.

9. Мартенс Ф. Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключённых Россией с иностранными державами. Санкт-Петербург, 1874.

10. Нагорная О. С. Гуманитарные устремления на пепелище великой войны: транснациональное измерение европейского опыта репатриации военнопленных // Диалог со временем. 2014. № 48. С. 7–15.

11. Незабитовский В. А. Учение публицистов о межгосударственном владении». Киев, 1862.

12. Самович А. Л. Деятельность российского государства в отношении иностранных военнопленных (XIX– начало XX в.): дисс…докт. истор. наук. М., 2011.

13. Сан-Стефанский прелиминарный мирный договор с Турцией (19 февраля 1878 г.) https://russportal.ru/index.php?id=russia.traites_convention1878_02_19_01 (дата обращения: 12.06.2020)

14. Таубе М. А. История зарождения современного международного права. СПб., 1894.

15. Толстых В. Л. Международное гуманитарное право в России во второй половине XIX – начале XX вв // Право и образование. 2003. № 2. С. 148–167.

16. Толстых В. Л. Международное гуманитарное право в России во второй половине XIX – начале XX вв. // Юридическое образование и наука. 2004. № 1. С. 39–48.

 

Статья опубликована в сборнике Язык и право: актуальные проблемы взаимодействия. Материалы X-ой Всероссийской научно-практической конференции / Отв. ред. В.Ю. Меликян. Вып. 10. Ростов н/Д: Дониздат, 2020. С. 27–33